Пил солёную воду и целовал кувалду подводник из Карасукского района

Капитан 3 ранга в отставке Тарас Твердохлеб из Карасукского района служил на атомных подводных лодках с грозным оружием. Выходил в море из «осиного гнезда», как называли американцы самую боеспособную часть Тихоокеанского флота в Петропавловске-Камчатском. Попадал в штормы и уходил с экипажем от «хвоста» противников.   

Матрос-подросток

В десять лет Тарас Твердохлеб, проживающий сейчас в селе Октябрьское Карасукского района, ушёл в автономку  в море, пережил шторм, увидел матросское братство и понял, что примерит форму моряка.

Он был младшим им трёх сыновей в семье Твердохлеб. Когда семья переехала из Казахстана в закрытый военный портовый город Владивосток, его старшие братья прошли мореходку, потом выбрали службу в торговом флоте, ходили на гражданских суднах. Однажды старший из них взял с собой третьеклассника-десятилетку Тараса. Судно на месяц  ходило по маршруту Владивосток-Магадан, перевозило грузы и контейнеры. Ребёнком пережил ни один шторм.

– Я единственный мальчишка в команде, мне всё интересно. С матросами нёс рулевую вахту, смотрел, чем штурман занимается, спускался в машинное отделение к мотористам. После первой поездки – во вторую, и так всё лето, – рассказал журналисту Горсайта о детстве подводник Тарас Твердохлеб.

Семиклассником ушёл со средним братом в плавание на гражданском пароходе в южно-курильскую экспедицию. Подростку доверяли штурвал, правда, под присмотром. Крутился со штурманом, научился прокладывать курс, определять местоположение судна в море и ориентиры по локатору. Во время штормов с восхищением смотрел, как матросы, когда от качки рвались крепления на 20-тонных контейнерах, закрепляли тросами груз.

– Это мужественные люди с таким же характером. Никакой подлости, надёжные друзья. Настоящий мужской коллектив. Я, конечно, ничего не рассказывал маме, как и мои братья. Она не знала, в какой опасности нам приходилось бывать. Но уже тогда мне казалось скучным гражданские профессии, а моряк – это разные города, водные просторы, вечерние закаты на чистом горизонте, солнце, уходящее в море. Романтика,– рассказал он.

За «Алыми парусами»

В советские годы поступить в военное училище было сложно – здоровье как у космонавта, спортивная форма олимпийского чемпиона и «хорошо», но лучше «отлично» в аттестате. Тарас Твердохлеб подстраховался, решил, если не поступит, то пойдёт служить в морскую пехоту. Даже записался в ДОСААФ, выучил азбуку Морза – цифровую и буквенную, удивлял скоростью приёма и передачи информацию.

После окончания десятого класса с другом подал заявление в единственное за Уралом высшее военное училище, что во Владивостоке. Только зря переживал: конкурс 12 человек на место прошёл легко.

– Тогда романтика была – «Алые паруса», Жюль Верн, всем хотелось носить морскую форму. Готовился серьёзно. И поступил, – рассказал подводник.

Пять лет учился на факультете радиосвязи, с 81 по 86-ой. Из 110 курсантов лейтенантские погоны получили только 68. Кто-то ушёл сам, кого-то отчислили. По традициям служебного юмора тех, кто не успевал по предметам, называли «академиками», кто не дотягивал до физических нормативов – «спортсменами», «политических» отчисляли за нарушения дисциплины. В завершении учёбы некоторые попали в жернова сурового горбачёвского сухого закона, когда могли отчислить за незначительное количество выпитого алкоголя даже в увольнении.   

– Нам говорили так: «Ты – офицер, обязан выполнять постановление Правительства. Только у тебя есть право посылать людей на смерть, в твоих руках человеческие жизни». Но и преподаватели училища, как наши, так и «чёрные полковники», как называли их на факультете морской пехоты, были примером, ничего не позволяли себе из того, что требовали с нас, – добавил к рассказу Тарас Твердохлеб.

Служба в «осином гнезде»

Будущий моряк-подводник на практике первого курса вышел в море на военном корабле – авианосце «Минск». Пару лет как матрос, на третьем был командиром подразделения на авианосце «Новороссийск». Затем прошёл штурманскую практику на корабле «Бородино» - определял место нахождение по секстану. В завершении обучения был помощником подразделения на подводной лодке на Камчатке, так и остался здесь на долгие годы службы.

– Как связист я мог служить на берегу, в главном штабе Военно-морского флота в Москве, на узле связи во Владивостоке, на запасных командных пунктах. Без командировок, моря, романтики. Моя мечта исполнилась – подводная лодка, автономка по 3 месяца. Гордость была, я в самой боеспособной части Тихоокеанского флота, в Петропавловске-Камчатском, в посёлке Рыбачий. Это место американцы называли «осиное гнездо», очень много кораблей и все атомные, с грозным оружием, боевые, ходовые, - отчеканил капитан 3 ранга в отставке.

Плафон солёной воды и «таранька» на шею

Как только подводная лодка отошла от берега и погрузилась на 100 метров, командир с замполитом пригласили к себе молодых лейтенантов и матросов на традиционное посвящение в подводники. Тарас Твердохлеб выпил плафон солёной воды, поцеловал кувалду, пролез под «баночкой» – лавочка. Командир повесил ему на грудь «тараньку» – медаль и вручил с крепким рукопожатием диплом Нептуна.

От лейтенанта прошёл путь до капитана 3 ранга. Со звездой на погонах поднимался по ступеням служебной лестницы, менял подводные лодки и экипажи. Одно оставалось неизменным – любовь к морю.    

– Не все любили автомномку. Время сборов, спрашивают: «Пойдёшь?» – «Пойду!» У кого-то эта романтика с годами пропадала, но среди нас было больше морских волков. Возвращаешься, устал, немного отдохнул – и снова тянет в море, – добавил он.

«Особист» и «хвост»          

Как командир боевой части связи моряк Твердохлеб руководил мичманами и матросами. Их задача – обеспечить корабль бесперебойной связью, чтобы получать сигналы боевого управления из генерального штаба. Приказы могли быть разные, к примеру, разблокировка ракетного оружия, приведения его к боевой готовности, нанесение ракетного удара. Пошутил, что за сбой в работе лодки – расстрел, хотя звания могли лишить, а лодку вернуть на берег. Поэтому всё работало как часы. Первое время тайком приносил с собой конспекты, которые помогали лучше освоить начинку подводной лодки. Приходилось рисковать. В штате экипажа был «особист» – оперуполномоченный особого отдела комитета государственной безопасности. Он следил за тем, чтобы моряки не болтали лишнего, не фотографировались и ничего не записывали.

– А как без конспектов? На подводной лодке питание – 32 Вольта, 127, 220 В 50 герц, 220 В 400 герц, 380 В 50 герц, есть постоянное питание – 167 и 320 Вольт. Провода идут по правому и левому бортам, заходят в распределительные щитки. В случае ЧП я точно должен дать команду, какой именно отключать. Сразу всё выучить сложно. Записная книжка тайно была с собой, – раскрыл тайну службы на подводной лодке Тарас Твердохлеб.

Для него быстро стало привычным работать на глубине в 50-100 метров, крайне редко на ходовых испытаниях или учениях уходили до предельных 650 метров. Конечно, выполнить главную боевую задачу – выпустить ядерные ракеты – не потребовалось. Но ежедневный приказ при охране своего морского района требовал быть незаметными для торпедных лодок представителей других стран, в противном случае сорвали бы операцию.

– Только иногда в рамках боевого плана проверки слежения мы шли определённым курсом, чтобы в назначенное время оказаться под советским надводным военным кораблём. Офицеры передавали сигнал, что нас обнаружили, и следили за водами вокруг, только так можно было обнаружить «хвост» – лодку противника. За годы службы нас ни разу не рассекретили, – поделился нюансами службы подводник.

С одной службы на другую

Автономка завершалась приятным бонусом – двумя путёвками в санаторий, одна для отдыха, вторая – для профлечения. Моряк-подводник объездил весь Советский Союз. В отпуске навещал родителей во Владивостоке и брата в Павлодаре. Служба занимала всю его жизнь, поэтому своя семья появилась гораздо позже, перед уходом в запас.

В море провёл практически 8 лет, которые для них считались как год за два, плюс пять лет в училище. На офицерскую пенсию капитан 3 ранга уходил в сложные 90-е, как он говорит, страшные для морфлота. Тогда корабли выводили из состава боевых, начались сокращения, перестали платить зарплату.

– Есть такое шуточное выражение – любовь к морю прививается невыносимостью службы на земле. На лодке я выполняю приказ, это приносило радость. Когда автономки стали редкими, на берегу был дежурным по столовой, по казармам. Это использование офицерского состава не по назначению. Многие товарищи уходили в запас. Я тоже принял такое решение, – уже с грустью рассказывал он.

У 31-летнего моряка началась новая жизнь. Одни погоны сменил на другие, когда поселился в селе Октябрьское Карасукского района и стал участковым. Дослужился до подполковника.

Морские анекдоты

Капитанскую форму надевает в День ВМФ, когда возле памятника морякам в Карасуке встречается с теми, кому особенно дорога эта дата. В районе он единственный офицер запаса Военно-морского флота. Встречи становятся поводом вспомнить морские анекдотические истории. Он рассказал, как однажды на их подводную лодку пришёл новый боцман, ранее служивший мичманом на военном корабле. Штурман подлодки решил пошутить над новичком.

– Ты видел на берегу два поваленных дерева, ждёшь, когда другие утащат? Через неделю в море выходим, ты котлы чем топить будешь? Дрова заготовил? – обратился он к боцману.

Тот собрал матросов, вооружил инструментом – и на берег. Пилят.

– Боцман, что делал на берегу? – спрашивает командир, когда он с командой вернулся.

– Пойдём же в море, я для розжига котлов дрова заготовил, – уверенно ответил тот. Это вызвало неудерживаемый смех у всего экипажа атомной подводной лодки.

Другая история случалась в автономке. Перед отправлением экипаж получал «разуху» – разовое нижнее бельё голубоватого цвета из плотного марлевого материала – футболка и трусы как шорты с кармашком сзади. Плюс роба и постельное, полотенца. Парко-хозяйственный день и баня были для всех по субботам, но заместитель командира политчасти не хотел толкаться со всем экипажем, просил матросов по средам подогреть ему воду. В тот день ушёл в душ, в пятый отсек.

– В это время на глубине 70 метров на подводной лодке что-то взорвалось: толчок и свет погас. Через 10 секунд включилось аварийное освещение, но в душевой пятого  отсека оно  не предусмотрено. Наш замполит на боевой центральный пост влетел мокрый, одной рукой держим майку, которую натянул как трусы, в другой – вещи. Стоит перепуганный, в это время реактор запустился. Мы не могли сдержать смех. Всегда вспоминает эту историю, – добавил он.

Рассказал о том, что раз в несколько лет списываются с однокурсниками и сослуживцами, чтобы 24 августа встретиться во Владивостоке. Есть что вспомнить, о чём поговорить.

– Конечно, хотелось бы ещё послужить на подводной лодке… Даже походить по ней, – поставил точку в разговоре капитан 3 ранга в отставке Тарас Твердохлеб.